Сегодня вышли данные о январском индексе PMI России. Я смотрел вечером эфир передачи «Экономика. Курс дня» по каналу «Россия 24» и периодически от удивления отрывался от параллельных дел.
Раздумывая над услышанным, я понял, что «не могу молчать».
Индекс PMI
Так называемый «индекс производственной активности» PMI является одним из редких опережающих экономических показателей. PMI показывает, насколько «живо» производство.
Откуда он взялся и как его считают?
Есть оказывается такая компания, Markit, которая, собственно, и занимается исследованием активности рынков разных стран. Она владеет методикой расчета этого самого PMI, и выполняет анализ рынков, выпуская их, судя по всему, в содружестве с банкам-спонсорами. Индексу по России мы обязаны участию банка HSBC.
Индекс по России рассчитывается для «обрабатывающих отраслей». По сути — для производства. В некоторых странах еще и по «сфере услуг» отдельно считают.
Вот как описывается суть методики расчета:
Индекс PMI обрабатывающих отраслей России Банка HSBC основан на анализе ответов на вопросы анкеты, ежемесячно отправляемой руководящим сотрудникам 300 российских компаний обрабатывающих отраслей. Выборка респондентов сегментирована согласно системе, принятой Группой стандартной промышленной классификации (SIC), и учитывает вклад отрасли в ВВП России. Ответы на вопросы отражают изменения по сравнению с предыдущим месяцем и основываются на показателях, полученных в середине месяца. В Отчет включены следующие данные по каждому показателю: процентные соотношения между группами ответов, разница между количеством позитивных и негативных ответов, а также “диффузионный” индекс, который выводится как сумма положительных ответов и половины ответов группы “без изменений”.
Индекс PMI обрабатывающих отраслей России – это совокупный индекс, основанный на пяти ключевых показателях со следующим удельным весом: Новые заказы — 0.3; Объемы производства — 0.25; Занятость — 0.2; Сроки поставок сырья и материалов — 0.15; Запасы сырья и материалов — 0.1. Индекс Сроков поставок инвертирован, чтобы сохранить направление, аналогичное остальным индексам. Диффузионные индексы обладают всеми характеристиками ключевых показателей и удобны для использования в качестве суммарных величин, показывающих превалирующее направление изменения. Показатель индекса выше 50.0 баллов указывает на рост переменной величины, а ниже 50.0 баллов – на снижение.
Что это означает простыми словами. Есть несколько этапов расчета индекса. Сначала определяется вклад каждой отрасли в индекс. Для этого аналитики Markit копаются в данных по ВВП России, чтобы понять, какая отрасль какую долю вклада в ВВП совершила. Скажем, если нефтедобыча представляет там 30% (цифра условная), то и в PMI 30% исходных данных берутся из нефтедобывающих компаний.
Как берутся данные? Кто-то тыкает пальцем в менеджеров крупных компаний и говорит: вот эти парни в этом месяце отвечают за нефтедобычу, эти — за металлургию, эти — за что-то еще. Парни, которые на самом деле топ-менеджеры корпораций, чешут в затылке и говорят примерно следующее: ну, с заказами у нас стало хуже, зато производство пилит от души, с занятостью — тоже все хорошо, а вот сроки поставки ухудшаются, да и запасы сырья падают.
Аналитики превращают все это в одно число — от 0 до 100 процентов. Причем PMI 50 означает, что «все осталось по-прежнему», больше 50 — «стало лучше», меньше 50 — «стало хуже».
Максима Шеина, ведущего передачи «Экономика. Курс дня» редакторы конкретным образом подставили, а он сам прокололся, заявив в эфире, что PMI состоит из четырех показателей, причем дважды назвал «экспорт», которого, как вы видите, нет в компонентах PMI. Ну это так, легкая шпилька.
PMI считается на середину месяца. Поэтому данные от 3 февраля — это оценка середины января.
И вот первое удивление: а что тут удивительного, что PMI в феврале низкий — 14 января еще не все от спячки проснулись, заказов нет, производство спит, с занятостью черт знает что, т.к. еще не все протрезвели, поставки зависли на таможне на все зимние каникулы, а сырье перед окончанием года все пустили в производство, поэтому его тоже нету.
Но в целом, 48,0 -это худший показатель за последние 4 с лишним года, и это, конечно, должно волновать.
Максим Шеин разговаривал в программе с главным экономистом по России и СНГ банка Bank of America Merrill Linch Влалимиром Осаковским. И тот удачно «опустил» PMI, заявив, что он показывает «среднюю температуру по больнице», поскольку
«реальная динамика индекса промышленного производства может отличаться от него существенно, например это было в декабре, у нас в стране они разошлись в разные стороны».
Удивление номер два: Забавные у нас экономисты в американских банках сидят, текущее состояние от ожиданий не отличают…
Для тех, кто еще думает, что производство в России умерло, вот пара цитат из передачи:
Максим Шеин:
«В России доля промышленного производства во внутреннем продукте достаточно велика» (5:11 от начала записи)
Владимир Осаковский:
«Если посмотреть динамику PMI и темпов ВВП, они в принципе с очень высокой долей корреляции, есть высокая доля корреляции, поэтому, конечно, замедление темпов экономической активности в таких основных отраслях промышленности, отраслях экономики, конечно ничего хорошего для динамики ВВП не несет.» (5:25 от начала записи)
Удивление номер три: и перед этим он же сам сказал, что PMI — это «средняя температура по больнице»! Неудачного парня пригласили в этот раз. Фраза типа «масштаб позитивного влияния может быть более существенным» (после 6:30) — это просто песня какая-то… «Как бы сказать так, чтобы ничего не сказать?»
Перефразируя нервничающего перед телекамерой экономиста можно сказать, что PMI предсказывает, как изменится ВВП, и если PMI низок, то ВВП расти не будет.
Хотелось бы найти структуру ВВП, чтобы посмотреть, какую все-таки долю в ней занимает производство. Я в него верю. Должно быть очень много.
Слабеющий рубль
За год рубль упал к доллару на 14, 66% (15:50 там же). по мнению аналитиков, это должно помочь целой куче производителей: металлургам и сельхозпроизводителям, пищевикам, легкой промышленности, текстильному и кожевенному производству, энергетическому машиностроению и автопрому.
Почему слабая национальная валюта помогает производственникам?
Все просто. Мы продаем за границу все что производим за доллары и евро, потом их конвертируют в рубли и пускают в дело здесь — покупают сырье, платят зарплату, покупают все, что делается внутри страны… Если за один доллар или евро дают больше рублей, то продав ту же железяку, что и вчера, за один доллар, вы получаете не 32 рубля а все 35, а значит, получаете больше прибыли. Это раз.
Два. Все, что приходит из-за границы, типа электроники и сельхозпродукции, которая у нас не растет (бананы, например), дорожает. Люди перестают покупать бананы дорогие и пытаются купить бананы подешевле (потому что зарплата-то не вырастет с 32 тысяч рублей до 35 тысяч рублей вместе с курсом, в лучшем случае станет 32,5 тыс. руб.). И тут раз — оказывается, под Краснодаром начали бананы выращивать. Ничем не хуже африканских. Только местные. Поэтому и дешевле. Телевизоры Рубин и автомобили ВАЗ — тоже.
Ну, может для производственных компаний, которые телевизоры выпускают и автомобили с бананами — это и хорошо, но для простого-то человека точно плохо? Телевизор 3D Samsung теперь не купишь — подорожает? Если бы было как в 1998 году — то тогда было бы плохо, а так, при относительно медленном снижении курса рубля, ничего не произойдет. Потому что Samsung не интересно терять российский рынок из-за такой мелочи, как 14,66% разницы курса.
Поэтому все импортеры пытаются изо всех сил удержать цены от роста. А местным производителям ничего удерживать не надо — они и так в рублях работают… Ну, разве что кроме тех, кто сырье из-за границы привозит. Тем сложнее.
Но говорят, что для российского производства сейчас слабый рубль пользы не принесет. Владимир Колычев, главный экономист ВТБ «Капитал» сказал следующее:
«Слабый рубль это не панацея. И видно по таким показателям, как уровень загрузки мощностей,относительно низкая безработица, что экономика в принципе находится недалеко от потенциала своих возможностей, поэтому здесь нашей экономике больше необходимо больше инвестиций, чем слабый рубль». (18:00 там же)
Бац!
Вот оно!
Что сказал Владимир? Перевожу на русский: у нас и так все производственные предприятия загружены под завязку — загрузка мощностей на максимуме, всех безработных взяли на работу, хоть какую-то пользу чтобы приносили. Т.е. если сейчас рубль ослабнет и придется еще больше производить чего-то вместо того, что привозили из-за границы как импорт (бананы. телевизоры, машины), то нашему производству с этим просто не справиться — не на чем производить дополнительные объемы. Давайте лучше инвестиции — мы на них новые производства откроем, или старые расширим, и тогда на них-то и выпустим то, что будет нужно для потребителей.
Инвестиции
Ну, во-первых, удивление номер четыре: ЭТО НАШЕМУ-ТО ПРОИЗВОДСТВУ НУЖНЫ ИНВЕСТИЦИИ В РАСШИРЕНИЕ???
Один собственник недавно пожаловался: «Я планирую закупки оборудования, и при обсуждении с производителем ловлю себя на том, что мысленно снижаю заявляемую производительность сразу на 25%. Потому что знаю, что у меня на 100% эффективно работать не будет, мои люди могут работать только на уровне 75% производительности.» То есть он сам себе заранее говорит — мои люди не могут работать эффективно.
Вот то, что сказал Владимир Колычев — это то же самое, что сказать «давайте мы не будем повышать эффективность производства, а ввалим в производственные мощности еще денег…»
На самом деле, никаких претензий ни к Владимиру Осаковскому, ни к Владимиру Колычеву у меня нет. Экономисты делают оценки исходя из экономических критериев.
Как экономист оценивает производство? Сколько нужно вложить денег в строительство завода, сколько он даст прибыли в год, и за сколько лет отобьется? ROI, так сказать, возврат на инвестиции.
Загрузка производственных мощностей — термин, более менее экономисту понятный. Т.е. при 100% загрузке можно выжить максимум. Чем ниже загрузка — тем хуже. Опытные экономисты знают, что обычно речь идет даже не о 100%, а о загрузке на 75-85%%, если речь идет о дискретном производстве, в непрерывном производстве (перегонка нефти, к примеру) там все еще хитрее…
Поэтому если экономист видит, что загрузка мощностей на пределе, это для него означает, что «больше не выжать». Он же не знает, что там можно сделать с производством, чтобы оно стало еще более эффективным в рамках заданных ресурсов. То есть на самом-то деле любой производственник знает, что «можно выжать, можно…»
Инвестиции и ROI — тоже штука понятная. Нет мощностей — можно купить новые. Поэтому если не на чем производить и слабый рубль не помогает, то с точки зрения здравомыслящего экономиста нужно просто найти побольше инвестиций в оборудование. А у нас отток иностранного капитала. Все плохо.
И вот тут я задумался: ну ладно, что такое повышение эффективности методами бережливого производства точно не каждый главный экономист знает, даже Карл Маркс не знал, но можно ли как-то сделать так, чтобы они (экономисты) это узнали и не путали постное с пресным?
И в первом приближении понял, что нельзя.
Ведь что происходит при внедрении бережливого производства? Что начинает происходить «по-другому»? Технологическая цепочка остается той же самой. Накладные расходы частично испаряются. Это еще как-то можно притянуть в экономику, хотя кого эти накладные расходы волнуют кроме бухгалтеров? Это же накладные расходы — от них никуда не деться!
А что еще? Люди меняются! Система управления меняется! Организация процессов меняется!
Как это экономически измерить?
ДА НИКАК! Потому что методы экономического анализа создавались для оценки эффективности массового производства. Люди в нем выступают в качестве дорогого ресурса, от которого нужно избавляться, система управления единственно верная, вшитая в систему оценки (т.е наоборот, система оценки сделана под систему управления), а организация процессов возможно только в функционально-иерархической пирамиде.
Т. е как сказать экономисту: потрать, дорогой, сто миллионов баксов на развитие людей и изменение системы менеджмента, и получишь +20% ВВП за три года? Во-первых, не поверит. Во-вторых, скажет, что «мы уже 100 миллионов баксов на Олимпиаду потратили — и толку?» И будет прав. Потому что на развитие людей и изменение системы менеджмента можно и не такие суммы списать и эффекта не получить. Чистой воды хищения получаются. Нетрудовые доходы и взяточничество с коррупцией. Возьмем, к пример, лектора из Сколково, который несколько миллионов получил за свои лекции. Ну кто поверит, что там откатов не было? Не доказали? Ну, это еще не факт, что не было.
А вот инвестиции — это, во-первых, более цивилизованно, во-вторых, это более отработанный и «чистый» способ нетрудовых доходов и коррупции. Особенно для крупных компаний и госкорпораций: инвестировали 100 миллионов, а по факту активов только на 30 приобрели. Это если разобраться.
Вот и получается, что нужны инвестиции. Как ни крути. Что для оценки бизнеса со стороны, что для личной жизни менеджеров.
Бережливое производство
Что на самом деле нужно — это, конечно, повышать эффективность производства. С помощью бережливого производства, теории ограничений, реинжиниринга бизнес-процессов, шести сигм, всего, что только под руку попадется. Потому что это дешевле, чем ИНВЕСТИЦИИ. Хотя некоторые научились делать откаты на внедрении бережливого производства. Вот срок давности пройдет — и расскажу.
Чтобы повысить производительность завода вдвое — надо второй такой же завод рядом поставить. Либо внедрить лин и построить рядом половину такого же завода. Ползавода сэкономили. Эффект — тот же. Это если грубо.
Думаю, что мало кому из чиновников это нужно. Целый завод, да еще и новый — это престижнее, чем ползавода.
Поэтому бережливое производство в госкорпорациях — только для «пальцев». Ключевая фраза, означающая «я в тренде!».
А когда нужно повышать производительность труда… Ну, тут инструментов нет, можно только масштабы производства увеличить. Или инвестировать в модернизацию технологии, чтобы те же люди на другом оборудовании вдвое больше могли делать — то есть снести старый завод и в чистом поле построить новый.
Кому до таких инвестиций — как мухе до Луны, так это — собственникам частного бизнеса.
Им иностранные инвестиции светят только если этот частный бизнес — стартап инновационный, а если это десятилетней выдержки завод по пошиву тапочек, то какому инвестору он сдался? Ну и раз нет инвестиций, китайцы переключились на электронику, а Европа отвалилась, потому что там тапочки только по 100 евро могут делать, то остается большой свободный рынок и отсутствие мощностей.
Что делать? Вот тут-то и можно подумать о бережливом производстве.
Но опять же, можно и не думать, и пока рубль слабый — можно просто в Европу тапочки продавать, а свои пусть босяком ходят.
